Размер Цвет Изображения Выйти
Оцените наш театр!

На благо ближнему, во славу небесам

Автор: Алексей Зверев

Журнал "Новое время"

В маленьком зале «Вернисажа» на Беговой артисты театрального центра «Вишневый сад» играют мольеровского «Тартюфа«. Крохотная сцена, скромная, но изысканная декорация (художник Дина Могильницкая): занавески и большой стол, покрытый скатертью до пола. Под этим столом будет прятаться Орган, когда его жена Эльмира решит изобличить коварство втершегося в дом святоши. И Долго будет не в состоянии поверить собственным ушам.

«Тартюф» — нечастый гость в нашей афише, а когда бессмертная комедия в ней все-таки появляется, обычно ее играют именно как комедию характеров и положений, стараясь осовременить вставными пантомимами и трюками или с нажимом выделяя злободневные параллели. Художественный руководитель «Вишневого сада» Александр Вилькин тоже решает спектакль как комедию, и зал смеется над веселыми проделками горничной Дорины, непринужденно сыгранной М.Остапенко, над патетичной трескотней резонера Клеанта (яркая пародийная маска, созданная С.Ковалевым). Но с появлением Оргона-Вилькина буффонада заканчивается. И хрестоматийная пьеса вдруг открывает вовсе не самоочевидный смысл. Бог весть, насколько искренен был Мольер, уверяя публику в авторском предисловии (и короля в двух посланиях с просьбой о разрешении Тартюфа&) О, что он сочинил всего только комедию, обличающую лицемеров, а обидевшиеся сверхправедники напрасно приписывают ему посягательство на основы. Не задумываясь о том, что эти автокомментарии преследовали вполне практическую цель, — надо было спасать пьесу, -их часто принимали за всю истину о «Тартюфе», и ставили мольеровский шедевр так, словно бы и впрямь он бичует уловки двуличия, но ничего более. В спектакле А.Вилькина главная тема не лицемерие, а какая- то злая магия, которой обладает заглавный персонаж: действуя «на благо ближнего, во славу небесам», он сумел буквально поработить и Органа, и его мать (остановившийся взгляд, механически выговариваемые почти бессмысленные строки, — О.Широковой удается портретфанатички из оголтелых).

Тартюф (С.Парфенов) появляется с четками в руках и с отрешенностью на лице: маска, которую он сохранит даже в сцене обольщения Эльмиры и которой не изменит до самого конца — ни в минуту своего грандиозного триумфа, ни в миг нежданного краха Ни ужимок, ни лукавства, ни жалкой досады посрамленного плута Это прочтение «Тартюфа», ломающее укорененный стереотип, всего органичнее раскрывается в работе в финале. Напротив, неизменная серьезность — даже в фарсовом эпизоде, когда он раздевает Эльмиру, не ведая, что обманутый им муж видит все происходящее из своего укрытия, — и ощущение уве­ренности в себе, чувство собст­венной зловещей силы, сохраняе­мое вопреки всем разоблачениям. Режиссеру А.Вилькину прослав­ленная пьеса интересна скорее не как сатира, изобличившая лже­цов, а как необыкновенно глубо­кий опыт постижения власти фикций и мифов над человеческим сознанием. А.Вилькина-актера. Дав­ние почитатели Таганки», конеч­но, помнят его на сцене (и в любимовском Тартюфе» тоже), но та Таганка» все больше становится легендой, а Вилькин, много ста­вивший, на долгие годы перестал играть. И вот теперь вернулся — в роли, которую на премьере, после многих мытарств состоявшейся триста тридцать лет назад, играл сам Мольер. кончили? Вы все сказали?» Но и в этой смешной сцене перед нами все тот же зачарованный Орган, с энтузиазмом губящий себя и близ­ких. Все тот же человек, уверив­шийся, что фантом есть истина поскольку этот фантом создан им самим.

Разуверение в финале — одна из самых впечатляющих сцен спекта­кля. Прелестен этот принесший радостные вести офицер, как две капли воды схожий с карточным валетом (В.Бочков). Подумать только, король, оказывается, ви­дел все плутни Тартюфа, изобли­чив злодея как раз вовремя, что­бы не успело пасть жертвой его интриг несчастное семейство. Го­сударь покарал коварную тварь -могло ли быть иначе? И вот уже хором сотворяется новый миф: о всевидящем монаршьем оке, о всеблагой державной воле.

Классику теперь то и дело пере­краивают, опасаясь, как бы зри­тель не нашел ее слишком дале­кой от своих запросов и мнений. Тартюф» в постановке «Вишнево­го сада» остался мольеровским спектаклем, подвергшись сокра­щениям, но не переделке. Доста­точно послушать, как читаются в этом спектакле пятистопные ям­бы, взглянуть, с каким чуть стили­зованным изяществом актеры двигаются и обмениваются жеста­ми: вот они, наглядные свидетель­ства вкуса и культуры. «Вишневый сад» — театр без своего помеще­ния, поэтому ему особенно трудно живется. Но год назад он показал «Стеклянный зверинец» Т.Уильямса, серьезную и яркую работу, а теперь с большим достоинством выдержал испытание Мольером.
 

Алексей Зверев
Уважаемые зрители! Просим Вас соблюдать меры по предотвращению распространения гриппа и ОРВИ.