Размер Цвет Изображения Выйти
Оцените наш театр!

Воспоминание о спектакле «Дом окнами в сад»

Автор: Елена Юсим

Литературная газета

Дом окнами в сад
Стеклянные, ярко-синие большие цветы на тонких ветвях -кроны фантастических вишнёвых деревьев — изображены на ширмах, обрамляющих игровое пространство сцены. А серо-коричные стволы то поднимаются над домом Раневской, то спускаются вниз, представляя лес или сад. Их поверхность изранена временем: где-то просвечивает дупло, где-то кора грозит отвалиться. Дерево хрупко, невечно, как всё живое. Такова выразительная, осмысленно-красивая сценография Василия Валериуса.

Старый дом Раневской подобен одному из героев спектак­ля, он живёт своей тихой жизнью. Его интерьеры и скрипу­чие, шаткие лестницы легко вообразить. Уют гостиной, дет­ской оживает в настроении актёрского ансамбля, влияет на характер общения действующих лиц. Драматически-возбуж­дённые, взнервлённые ритмы начала пьесы определяются главным событием — приездом Раневской в оставленный ког­да-то дом. В образе Любови Андреевны Раневской, которую исполняет Ольга Широкова, соединены психологическая глу­бина и театральная яркость.

Раневская-Широкова легко скользит по пространству до­ма, радуясь встрече с родными, а глаза её, детские круглые глаза глядят куда-то внутрь, в них тоска и страх. Милый дом, «добрый старый дедушка» принимает Раневскую в свои сте­ны, заставляя ожить её память. Всё, забытое за годы, проведённые в Париже, приходит вновь. Прошлое причудливо и безжалостно смешано с настоящим. Гаев (В. Райкин), Варя (М. Саускан), Фирс (Я. Якобсонс), выросший мальчишка Ермолай Лопахин (С. Ковалёв) — все они более реальны, чем Париж, куда бежала Раневская после внезапной гибели своего сына. Один из лучших моментов спектакля — сцена с Петей Трофимовым (А. Моисеев), учителем погибшего Гриши. Раневская-Широкова, не сразу узнавая Петю, откликается на имя Гриши, воображает, что перед ней её утонувший ребёнок, нежно тянется к нему. Вдруг, осознавая всё, она изо всех сво­их слабых сил колотит Петю, и голос её жуткий на несколько мгновений проявит её подлинное состояние. Стены родного дома, любимый сад («ангелы небесные не покинули тебя») за­ставляют «держаться», не тревожить брата, дочерей, слуг. Режиссёр делает явной тему повышенного, нервного внима­ния персонажей друг к другу. Все они живут в ожидании того, что может случиться несчастье: дом и сад заложены и прода­ются за неуплату процентов. Ожидание потери накапливается как грозовое облако. Комические краски действия снимают напряжение, но не тревогу. Епиходов (Р. Сафиулин) молод, серьёзен и фатально лишён юмора. Как какая-нибудь доморо­щенная Кассандра, он настойчиво предрекает неблагополу­чие. Лопахин — С. Ковалёв, рациональный, цепкий, несенти­ментальный, испытывает необъяснимо сложные для него чув­ства к Раневской. Он не в силах убедить такую далёкую от не­го Любовь Андреевну, такого обаятельно-беспомощного Гаева отдать землю под дачи и тем спасти ситуацию. Его проек­ты невозможны и даже несерьёзны. В конце спектакля, уже став хозяином поместья, он наймёт на службу Епиходова, и это также добавит трагикомический штрих к его солидному, но странному облику. «Звук лопнувшей струны» разделит время спектакля на «до» и «после». Всё определённей стано­вится мотив бездомности, сиротства. Второе «я» Раневской теперь Шарлотта (М. Остапенко).

Завянут и упадут с резных деревянных ширм яркие цветы, оставив неровный, пустой контур. Вечеринка с танцами, уст­роенная Раневской в день аукциона, фокусы Шарлотты, «продающей» старый плед, — всё это лихорадка перед возвращени­ем Гаева, когда становится понятно, что имение продано и куплено Лопахиным. Лопахин, не вполне соображая, что дела­ет, пригласит посмотреть, как упадут на землю деревья вишнё­вого сада. Молча и удивлённо внимает ему Раневская-Широко­ва. Откинута назад голова, глаза растерянно наблюдают про­исходящее, больше слушают, чем смотрят. Юная ласковая Аня (Е. Щукина) станет успокаивать мать, а в ответ ей раз­дастся низкий, хриплый стон, как будто жизнь останавливает­ся в Раневской. Актриса делает зримым тот внутренний про­цесс, который происходит в героине. В начале спектакля её Раневская была у края несчастья, ближе к финалу она со­скальзывает в пустоту, в бездну потерь.

Разрушается дом, последнее убежище, источник воспоми­наний. Безжалостно обрубаются корни, сама основа жизни. Режиссёр подчеркнёт это фантастическим танцем Шарлотты. В костюме неунывающего Арлекина и в маске танцует Шар­лотта, в конце она сорвёт маску, и её лицо застынет в ужасе. Суета сборов и отъезда заполнит старый дом. Все разлетают­ся, разъезжаются, не имея ничего определённого в будущем. Герои растеряны, подавлены. Только Раневская О. Широко­вой затихла, сосредоточилась, пытается навсегда запомнить этот дом. Резкие трагические тона образа актриса переводит в устойчивое драматическое состояние приятия жизни. Её па­мять, её прошлое, её сад находятся внутри Раневской, а сама она со всеми своими грехами прекрасна.

Сыгран «Вишнёвый сад» в режиссёрском прочтении А. Вилькина. Создана трагическая Раневская Ольгой Широко­вой. Состоялся спектакль, подтвердивший, что название театрального центра не случайно. Состоялся спектакль, напоми­нающий, что постановка пьесы Чехова всё-таки зависит от того, есть ли в труппе актриса необычных творческих воз­можностей.

Уважаемые зрители! Просим Вас соблюдать меры по предотвращению распространения гриппа и ОРВИ.