Стеклянные, ярко-синие большие цветы на тонких ветвях -кроны фантастических вишнёвых деревьев — изображены на ширмах, обрамляющих игровое пространство сцены. А серо-коричные стволы то поднимаются над домом Раневской, то спускаются вниз, представляя лес или сад. Их поверхность изранена временем: где-то просвечивает дупло, где-то кора грозит отвалиться. Дерево хрупко, невечно, как всё живое. Такова выразительная, осмысленно-красивая сценография Василия Валериуса.
Старый дом Раневской подобен одному из героев спектакля, он живёт своей тихой жизнью. Его интерьеры и скрипучие, шаткие лестницы легко вообразить. Уют гостиной, детской оживает в настроении актёрского ансамбля, влияет на характер общения действующих лиц. Драматически-возбуждённые, взнервлённые ритмы начала пьесы определяются главным событием — приездом Раневской в оставленный когда-то дом. В образе Любови Андреевны Раневской, которую исполняет Ольга Широкова, соединены психологическая глубина и театральная яркость.
Раневская-Широкова легко скользит по пространству дома, радуясь встрече с родными, а глаза её, детские круглые глаза глядят куда-то внутрь, в них тоска и страх. Милый дом, «добрый старый дедушка» принимает Раневскую в свои стены, заставляя ожить её память. Всё, забытое за годы, проведённые в Париже, приходит вновь. Прошлое причудливо и безжалостно смешано с настоящим. Гаев (В. Райкин), Варя (М. Саускан), Фирс (Я. Якобсонс), выросший мальчишка Ермолай Лопахин (С. Ковалёв) — все они более реальны, чем Париж, куда бежала Раневская после внезапной гибели своего сына. Один из лучших моментов спектакля — сцена с Петей Трофимовым (А. Моисеев), учителем погибшего Гриши. Раневская-Широкова, не сразу узнавая Петю, откликается на имя Гриши, воображает, что перед ней её утонувший ребёнок, нежно тянется к нему. Вдруг, осознавая всё, она изо всех своих слабых сил колотит Петю, и голос её жуткий на несколько мгновений проявит её подлинное состояние. Стены родного дома, любимый сад («ангелы небесные не покинули тебя») заставляют «держаться», не тревожить брата, дочерей, слуг. Режиссёр делает явной тему повышенного, нервного внимания персонажей друг к другу. Все они живут в ожидании того, что может случиться несчастье: дом и сад заложены и продаются за неуплату процентов. Ожидание потери накапливается как грозовое облако. Комические краски действия снимают напряжение, но не тревогу. Епиходов (Р. Сафиулин) молод, серьёзен и фатально лишён юмора. Как какая-нибудь доморощенная Кассандра, он настойчиво предрекает неблагополучие. Лопахин — С. Ковалёв, рациональный, цепкий, несентиментальный, испытывает необъяснимо сложные для него чувства к Раневской. Он не в силах убедить такую далёкую от него Любовь Андреевну, такого обаятельно-беспомощного Гаева отдать землю под дачи и тем спасти ситуацию. Его проекты невозможны и даже несерьёзны. В конце спектакля, уже став хозяином поместья, он наймёт на службу Епиходова, и это также добавит трагикомический штрих к его солидному, но странному облику. «Звук лопнувшей струны» разделит время спектакля на «до» и «после». Всё определённей становится мотив бездомности, сиротства. Второе «я» Раневской теперь Шарлотта (М. Остапенко).
Завянут и упадут с резных деревянных ширм яркие цветы, оставив неровный, пустой контур. Вечеринка с танцами, устроенная Раневской в день аукциона, фокусы Шарлотты, «продающей» старый плед, — всё это лихорадка перед возвращением Гаева, когда становится понятно, что имение продано и куплено Лопахиным. Лопахин, не вполне соображая, что делает, пригласит посмотреть, как упадут на землю деревья вишнёвого сада. Молча и удивлённо внимает ему Раневская-Широкова. Откинута назад голова, глаза растерянно наблюдают происходящее, больше слушают, чем смотрят. Юная ласковая Аня (Е. Щукина) станет успокаивать мать, а в ответ ей раздастся низкий, хриплый стон, как будто жизнь останавливается в Раневской. Актриса делает зримым тот внутренний процесс, который происходит в героине. В начале спектакля её Раневская была у края несчастья, ближе к финалу она соскальзывает в пустоту, в бездну потерь.
Разрушается дом, последнее убежище, источник воспоминаний. Безжалостно обрубаются корни, сама основа жизни. Режиссёр подчеркнёт это фантастическим танцем Шарлотты. В костюме неунывающего Арлекина и в маске танцует Шарлотта, в конце она сорвёт маску, и её лицо застынет в ужасе. Суета сборов и отъезда заполнит старый дом. Все разлетаются, разъезжаются, не имея ничего определённого в будущем. Герои растеряны, подавлены. Только Раневская О. Широковой затихла, сосредоточилась, пытается навсегда запомнить этот дом. Резкие трагические тона образа актриса переводит в устойчивое драматическое состояние приятия жизни. Её память, её прошлое, её сад находятся внутри Раневской, а сама она со всеми своими грехами прекрасна.
Сыгран «Вишнёвый сад» в режиссёрском прочтении А. Вилькина. Создана трагическая Раневская Ольгой Широковой. Состоялся спектакль, подтвердивший, что название театрального центра не случайно. Состоялся спектакль, напоминающий, что постановка пьесы Чехова всё-таки зависит от того, есть ли в труппе актриса необычных творческих возможностей.
Уважаемые зрители! Просим Вас соблюдать меры по предотвращению распространения гриппа и ОРВИ.